Как ты почувствовала себя в Сбере на контрасте с агентством? Насколько я знаю, поначалу ты была недовольна.
Именно так и было. Перед тем как прийти в Сбер, я очень хорошо его узнала со стороны клиента агентств, в которых я работала. Потому что Сбер, кажется, опылил своими проектами весь рынок российской рекламы. Во всех агентствах, в которых я проработала, мы, так или иначе, со Сбером соприкасались. В качестве тендеров, в качестве проектов, которые у нас были.
Плюс мы регулярно приезжали на встречи в Сбер в офис на Вавилова. В той, совсем другой культуре агентской, когда мы работали где-то в центре города в арендованных особнячках с классными патио и верандами и обедами в ближайших кафе и ресторанах, нам офис на Вавилова казался юдолью скорби и печали. На меня производило впечатление огромное количество клерков в костюмах. Это была абсолютно другая культура, ещё до трансформации. Ребята в костюмах стояли курили снизу на дороге, мне казалось, что у них такие несчастные лица.
Когда меня пригласили на собеседование, я подумала: точно нет. Поехала, потому что меня позвала девочка, с которой я работала в агентстве. Она мне сказала что-то вроде: «Я всё понимаю, просто хочу по-хорошему уйти. Я сейчас ухожу». Причём уходила она обратно в агентство, в BBDO, что тоже о чём-то говорило. «Ты просто приезжай, пообщайся, там люди неплохие. Ну не зайдёт, так не зайдёт». Я ей говорю: «Настя, я приеду только из-за наших хороших отношений и дружбы». Я приехала в жутком отрицании, с позицией, что ничего хорошего и нового этот работодатель мне предложить не может. Наверное, мне сейчас будут предлагать что-то скучное.
Предложили?
Я пришла на тот момент на собеседование в команду СБОЛа.
В розницу.
Да. А там работали на тот момент такие прогрессивные парни, которые чуть опередили время. Ещё до трансформации они уже какие-то очаги Agile в банке сами и организовывали. Буквально на собеседовании человек, который меня собеседовал, завалил новой информацией. Он начал показывать мне какие-то слайды, говорил, что «мы любим, чтоб было, как в Apple», цифровые продукты, процессы. Я сижу и понимаю, что я вообще не понимаю, о чём он говорит. Очень интересно…
Но ничего не понятно!
Да! Очень красиво, очень интересно и ничего не понятно. Собеседование было уникально ещё тем, что я не успела достать своё резюме, а человек не задал мне ни одного вопроса. Просто рассказал, какие они все классные.
То есть он пытался тебе просто продать Сбер. Ничего не спрашивал.
Именно. При этом у нас были временные ограничения. И у него, и у меня. Время подходит к концу, я сижу и очень переживаю, потому что вообще ничего не сказала ему про себя. Я слушала и понимала, что у меня вообще нерелевантный опыт. Я даже близко не понимаю, чего он от меня хочет. Потому что это всё очевидно не про рекламу. Меня зовут куда-то не в маркетинг, я не понимаю, чем могу быть полезна своим рекламным опытом, коммуникационными стратегиями и видеороликами.
Я говорю: «Слушайте, мне, кажется, пора, у меня встреча». Он отвечает: «Ой, а мне тоже пора». Мы разошлись. После этого мне приходит в WhatsApp сообщение: «Мы хотим с тобой работать». Вот. Оно очень подкупило меня своей безапелляционностью. Я подумала, что это судьба, человек в меня поверил, просто увидев мои глаза. Странное было предложение о работе. Но бушующий кризис в рекламе тех времён очень сильно повышал мой аппетит к риску. Я там же написала: «Классно, я с вами тоже».
Очень смешно!
Да-да! Первый год я всё время хотела уволиться. Разница культур была —как будто это две разных планеты. Весь рекламный бизнес — это бизнес с очень плоской структурой, с отсутствием жёсткой иерархичности, с гораздо меньшим набором формальностей, что, в общем-то, не всегда было плюсом. Из этого же вытекало очень много хаоса, в том числе — наши переработки, которые не всегда даже были эффективными для нашего процесса. Но это была единственная структура, в которой я жила и которую знала.
Я застала период, когда в рекламе было ещё очень много иностранного менеджмента. Тогда очень любили покупать права на франшизное представление, было много иностранных боссов и их культуры, ты со всеми «на ты» и по имени. При этом у твоего рабочего времени нет ни границ, ни начала, ни конца. В этом всём была разница.
В процессах.
Да. До Сбера я никогда не работала на стороне клиента. У рекламщиков это было окутано огромным количеством мифов. Что такое уйти на сторону клиента? Это как старые слоны уходят куда-то умирать. Никто не знает куда, это происходит где-то там. Они уходят и там тихо умирают. В рекламе как-то примерно так же: «Он ушёл на сторону клиента».
Вообще, это же как «в лучший мир пробился».
Ну у нас скорее как старость. Выгорел, как мы считали. Работал себе креативным директором, а где сейчас Миша? А Миша ушёл на сторону клиента. Ну всё понятно. Сдался. Этим было очень много пронизано.
В первое время я вообще не втыкала в то, как здесь всё принято. Офис на Вавилова производил на меня впечатление какого-то нескончаемого лабиринта с бесконечными аббревиатурами. Это было моё первое впечатление от Сбера. Я не понимала, почему люди называют аббревиатурами, даже из двух букв, то, что можно назвать двумя словами. Например, если это шесть слов, я понимаю, почему в аббревиатуре шесть букв, из которых две маленькие. Но почему люди называли какие-то вещи аббревиатурами из двух букв, я понимать отказывалась.
Потом мне сказали, что мне придётся завести блокнот и записать себе все эти аббревиатуры, потому что жить без этого совершенно невозможно. Это было первое, что меня жутко поражало.
Что было вторым?
Я год не могла привыкнуть есть на подносе в столовой. У меня возникали сразу воспоминания из фильмов про эксперименты над заключёнными. Очень долго, когда мы приходили большой компанией, я снимала поднос и составляла себе тарелки на стол. Мне говорили, зачем ты это делаешь? Стол-то точно не чистый, а поднос помыли! Я отвечала, что не могу есть с подноса, просто не могу.
Количество людей меня тоже убивало. Бесконечное ожидание лифтов. Сел не в тот лифт, значит, уехал не на тот этаж. Не понимаешь, как попасть обратно на тот, с которого ты приехал. Всё вот это вот.
Я вынашивала план, как вернуться в рекламу. Потом год закончился, и я подумала: «Не так-то тут и плохо!»
Когда СМС-ка пришла?
Да, когда СМС-ка пришла. Потом я так прониклась Сбером, что я огромному количеству людей из рекламы, которые спрашивали, говорила, что это очень классный работодатель. Он очень честный, он очень вкладывается в своих сотрудников.
Я вообще не могла поверить, что может что-то делаться, чтобы сотруднику было комфортно работать. Потому что если ему комфортно работать, то он и делает больше. Вот эта цепочка. В рекламе такого вообще никогда не прослеживалось. Была только одна зависимость. Хотите денег — работаем. Чёткая и прямая связь. Хочу зарплату — работаю сколько скажут. Чем дольше я работала в Сбере, тем больше я понимала, что это классно, когда к тебе относятся с заботой. Понятно, что в собственных целях, понятно, что это не про благотворительность и филантропию. Тем не менее здесь задумываются о том, как сделать сотруднику хорошо.